«ЦУНАМИ» РЕВОЛЮЦИИ ПЕТРА I
Бурный хозяйственный и культурный рост начала ХХ века радикально менял социальный состав империи, но правящим слоем оставались аристократия и дворянство. Фигуры лидеров февральского переворота Гучкова, Милюкова, Родзянко отражают общую закономерность: богатые, европейски образованные, талантливые и динамичные, растущие численно слои были ограничены в общественной активности и не имели допуска к участию в государственных делах, видели все недостатки монархии и бюрократии, но не имели никакого опыта политической деятельности до такой степени, что не сознавали отсутствие этого опыта.
К тому же господствующая в образованных слоях секуляризация и западничество лишало их связи с русской исторической традицией, воспитывающей ответственное отношение к государственному служению. В итоге февралистов объединило опасение, что победивший в войне Император вернётся к самодержавному правлению. Эгоистический жизненный интерес лишал убежденных монархистов остатков здравомыслия и принудил их «во имя блага России» сменить Монарха и Верховного Главнокомандующего перед победоносным наступлением армии…
Так «цунами» Петровской революции принесли множество бед России и достают до сегодняшнего дня.
По мере того как концепция самодержавия всё более проявляла свою историческую несостоятельность, развивалась религиозная её апология. Принцип неограниченной монархии по аналогии с европейским абсолютизмом, – это монофизитский уклон с неоправданным обожествлением конкретного человека. Утверждение, что царь как помазанник Божий является непосредственным исполнителем воли Божией и потому ничем в обществе не ограничен, по существу не соответствует православному мировоззрению, ибо опровергает Благовестие Богочеловека – Богочеловеческую сущность бытия. С одной стороны, монофизитско-монофилитский подход отказывает и царю, и подданным в богоданной свободе и высшей ответственности, чем умаляет человеческую природу и волю в Богочеловеческой сущности Спасителя.
С другой же – наделяет конкретного смертного человека божественными прерогативами. В то время как помазание на царство религиозно и государственно легализует монарха, но не прибавляет ему божественных достоинств, даже разума и положительных качеств характера, зависимых от человеческого, а не божественного его происхождения. В Византии помазание на царство означало ограничение прав императора нормами христианской веры, по которой император не мог предаваться языческим обычаям – многоженству, несправедливому суду и жестокой расправе, разнузданным увеселениям… В России помазание толковалось как предоставление императору прав на управление Церковью. Новоявленными же неофитами-монархистами возрождается подход Ивана Грозного, оправдывающего свою тиранию: царь как «помазанник Божий» независим от земных авторитетов и установлений, подчиняет свою волю непосредственно голосу Божиему в себе. То есть, помазание на царство, не являясь таинством, наделяется свойствами сверхтаинства.
Православие в большей степени, чем другие христианские конфессии, сохранило христианскую истину о единстве и неслиянности Божественного и человеческого начала. В применении к монарху это означает самостоятельность, творческую активность и ответственность человеческого перед Божественным. Из чего следует, что русский царь как помазанник Божий призван смиренно и неукоснительно подчиняться голосу Божию в себе – совести, чувствовать высшую ответственность перед Господом в своём служении и попечении о подданных, благоговейно относиться к духовному авторитету Церкви. Как человек царь печётся о священных традициях отечества и подчиняет свою волю Верховному Закону государства.
Распространённые ныне в монархических кругах симпатии к неограниченной, самодержавной монархии, которая, якобы, имеет божественное происхождение и потому гарантирует от земных пороков, не соответствуют ни реальной истории, ни православному миросозерцанию. Это скорее стилизованное православие и мимикрия под монархическую идею, без осознания её религиозных основ.
