Механизм «цветных революций».
Провокации из-за рубежа на выборах в России обязательно будут. И СВР о них знает. Это хорошо, это правильно. Значит и мы знаем. А что ещё должны знать и понимать мы? О политической стабильности, о том, что это такое и от чего она зависит?
Политическая стабильность — это нормальное воспроизводство власти, без борьбы за неё. Власть — первичное социальное отношение и условие всех остальных социальных процессов, организации социума. Она основана не на насилии, а на добровольном подчинении. Проблема политической стабильности — это проблема нарушения механизмов воспроизводства власти, не просто дробления власти (перевороты) и борьбы за власть вплоть до гражданского противостояния (войны), но и обнуления власти, проблема революции, отказа подвластных признавать власть и её основания. Великая французская революция (Великая — потому что пример для всей Европы) — произошла не во время взятия Бастилии, а при переходе Генеральных Штатов из зала сословий в спортзал (для игры в мяч). Отказ политического сообщества от базовой, действующей парадигмы власти — это революция, а последующее кровопролитие —лишь её социальные последствия при новом самоучреждении власти. «Восставший народ» тут ни при чём, всё происходит в политической верхушке общества. Эта «тайна» революции до сих пор тщательно охраняется, на первый план выдвигается миф «восставшего народа». С чего начинается распад политического единства?
Вот западная формула для нас: «Народ восстанет и власть будет сметена». Запад в это даже сам верит. Нас запугивают революцией. Мы ведь знаем, сколько она стоит. На это и Наполеон с Гитлером рассчитывали, как-то себя при этом в качестве нежелательных гостей не рассматривая. Вот что нам вменяют, чтобы мы боялись. Чем выборы закончатся. Что будет, если Путин уйдёт. Что будет, если он не уйдёт. Боятся надо в любом случае. Это цель враждебной идеологической атаки. Но эта западная формула дестабилизации у нас ни разу не работала. Русский народ никогда не восставал. Локальные крестьянские бунты, казацкая война Пугачёва, но не народ в целом. Власть у нас всегда самоликвидировалась — со смертью Бориса Годунова, с ликвидацией Николая Второго, с самоустранением КПСС.
А вот народное ополчение всегда возвращало власть — и в 1612-м, и в 1918—1920-х, когда «вовлечение народа в революцию» (которая революцией уже не была, напротив, шло создание новой социальной организации) — то есть в Красную Армию с её целенаправленной деятельностью, потребовалось для подавления исторически бесцельного белого движения. Заметим, что в 1991-1993-м ополчение уже не потребовалось. Хватило расстрела Белого дома с Госдумой внутри (Китай расстреливал студентов). Ликвидации зачинщиков. Что было действием власти. Гражданская война тем самым оказалась вытесненной на окраину, в том числе в Украину, пусть и с запозданием. Сейчас её пытаются спровоцировать в Беларуси. Трудности восстановления государственного суверенитета — от политических монополий, внутренней и внешней — при всех их масштабах мы пережили без войны. Сейчас мы более устойчивы, можем себе позволить большую гуманность и обойтись без Тяньаньмэня. Но мы не собираемся и заигрывать с революционерами. Есть у нас исторический опыт прекращения революции.
Как работает политическая дестабилизация, так называемая революция? Каков её механизм? Революция сама по себе бесцельна. Лозунги её всегда абстрактны и утопичны (в то время как цель — это практически достижимое положение). Они лишь прикрытие. Революционер — в практическом отношении только разрушитель. Выгоды будут получать другие. И достигать цели — тоже. Лучше всего это демонстрирует «кодекс террориста Нечаева». Вообще идея революции в этом и заключается — разделить разрушение и создание нового (другого). Это исполнители. А инициаторы? Власть атакуют элиты, а не народ. Сами они на власть не претендуют — они хотели бы жить без власти над собой и без ответственности, которую налагает власть. Понимания, что будет дольше, у них нет.
Класс, провернувший Февральскую революцию в России, был уничтожен её последствиями. Вот такое выгодополучение.
Это анархическое стремление элит (не народа) есть политическая суть либерализма. Почему для «рэволюции» нужна молодёжь, желательно дети? Потому что они ничего ещё не знают и не понимают, они политически и граждански неграмотны. «Протесты» при этом должны имитировать народную поддержку анархизма элит, должны вводить народ в заблуждение, что это он сам хочет анархии. Очень важно — для свержения власти — чтобы народ думал, что всё это правда. Но ещё важнее, чтобы власть не посмела выключить «телевизор протестов», ведь это же «воля народа». Вряд ли власть так наивна, но ей это должно быть запрещено извне. Это и есть «демократия». Безопасность анархических элит должна — и может — быть обеспечена только извне. И элиты готовы рассчитаться за это и страной, и народом. Таков механизм внешнего вторжения через революцию. Всё это мы видим на примере Украины.
Что происходит с нашей «верхушкой»? Кто эти люди, чьи решения важны, сколько их и какова их политическая организация? Должны ли мы её опасаться и ненавидеть? Мы уже использовали один раз механизм классовой ненависти. Это социальное ядерное оружие. За тридцать лет сформировалась новая командная структура — уже не постсоветская, а русская, основанная на русской политической культуре государственности, обеспечивающей преемственность империи как пространства континентальной обороны. Большой бизнес (миллиардные капиталы) не может быть производственным, а не компрадорским (грабёж плюс вывоз за рубеж), если он не связан с государством, не работает на него, не получает от него проектное пространство своего роста, поддержку и защиту. Средний и малый бизнес тем более может существовать только в контуре обеспеченной и гарантированной безопасности. Промышленный консенсус в деловой среде достигнут. Рост реального сектора стал общей деловой стратегией. Всё остальное сделают правохранительные органы.
Политическая конструкция русского государства воспроизвелась — государь плюс политическая инфраструктура оборонительной стратегии. Мы себя и своё будем защищать. Территорию и хозяйство. Людей и идентичность. Легализованной и легитимированной борьбы за власть (т.н. «сменяемости власти») у нас не будет. Нам нужно воспроизводство власти, каковое и есть суть политической стабильности. Партийные дискуссии не могут и не должны у нас быть механизмом борьбы за власть (которой не будет). Поскольку суверенитет и оборона (а она охватывает также пространство культуры и воспроизводства гражданина/государства) вообще не предмет для дискуссии — это область исторического единства.
Что есть предмет для дискуссии и общественного договора — так это распределение национального богатства и доходов. На какое имущественное неравенство мы согласны, чем оно должно быть обосновано, как оно должно служить хозяйствннному росту и развитию, какой уровень социальной защиты нам нужен, как должны быть устроены её гарантии. То есть как построить народное хозяйство народного государства. Вряд ли можно называть его социалистическим, поскольку при социализме распределением занималась непосредственно политическая монополия, стоящая над государством, обществом и народом. Но поиск формулы общественного договора, её уточнение возможно только в условиях политической стабильности.
Западный мир перестал быть образцом. Конечно сохранится множество отдельных соблазнов. Целые регионы всё ещё думают, что счастье находится там — Украина, например, какая-то часть Беларуси. Так ведут себя отстающие — и те, кто находится в поле соответствующей безальтернативной пропаганды, не будучи в состоянии оценить экономическую реальность. Но Запад перестал быть и носителем ценностей, культурного и морального «стандарта». Выяснилось, что нет собственно никакого стандарта, а то что есть не обладает моральной и культурной привлекательностью — ни в вопросах пола, ни в вопросах права, ни в вопросах культуры, ни в плане социальной организации.
Цивилизационные вызовы во многом являются общими, но западная реакция на них вызывает разочарование, ясно, что решения будем искать мы сами. При этом отложенные проблемы у нас с Западом разные, а поэтому подражать некому и незачем. Запад должен будет платить по счетам многовекового насилия во всех его формах, а нам нужно продолжать модернизацию народа, преодолевать историческую бедность и повышать свой культурный уровень, учиться ценить свои достижения, своих гениев, своих героев труда.
Тимофей Сергейцев, публицист
